Сказка Морской царь и Василиса Премудрая

9 минут на чтение

За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею; детей у них не было. Поехал царь по чужим землям, по дальним сторонам, долгое время дома не бывал; в ту пору родила ему царица сына Ивана-царевича, а царь про то и не ведает. Стал он держать путь в свое государство, стал подъезжать к своей земле, а день был жаркий-жаркий, солнце так и пекло! И напала на него жажда великая. Все бы отдал — только бы воды испить! Осмотрелся кругом и видит невдалеке большое озеро. Подъехал к озеру, слез с коня, прилег и давай глотать студеную воду. Пьет и не чует беды, а царь морской ухватил его за бороду.

— Пусти! — просит царь.

— Не пущу, не смей пить без моего ведома!

— Какой хочешь возьми выкуп — только отпусти!

— Давай то, чего дома не знаешь.

Царь подумал-подумал — чего он дома не знает? Кажется, все знает, все ему известно — и согласился. Попробовал — бороду никто не держит; встал с земли, сел на коня и поехал восвояси.

    Вот приезжает домой, царица встречает его с царевичем — такая радостная! А он как узнал о своем милом детище, так и залился горькими слезами. Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да ведь делать-то нечего — слезами дела не поправишь. Стали они жить по-старому, а царевич растет себе да растет, словно тесто на опаре,— не по дням, а по часам, и вырос большой.

— Сколько ни держать при себе,— думает царь,— а отдавать надобно: дело неминуемое.

Взял Ивана-царевича за руку и привел прямо к озеру.

— Поищи здесь,— говорит,— мой перстень, я ненароком вчера обронил.

Оставил царевича, а сам повернул домой.

    Стал царевич искать перстень. Идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.

— Куда идешь, Иван-царевич?

— Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.

— Ну, оставайся с Богом!

И пошла старушка в сторону. А Иван-царевич призадумался:

— За что обругал я старуху? Дай ворочу ее — старые люди хитры и догадливы! Авось что и доброе скажет.

И стал звать старушку:

— Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вымолвил: заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня нет как нет!

— Не за перстнем ты здесь: отдал тебя отец морскому царю; выйдет морской царь и возьмет тебя с собой в подводное царство.

    Горько заплакал царевич.

— Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник, только слушайся меня, старухи. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись тихохонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц — красных девиц, а вслед за ними и тринадцатая; станут в озере купаться, а ты тем временем унеси у последней платье и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе своего колечка. Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки: у морского царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять верст, и на каждой спице — по голове; только одна порожняя, не угоди на нее попасть! Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и ждет поры-времени.

    Вдруг прилетают двенадцать голубиц; ударились о сыру землю и обернулись красными девицами, все до единой красоты несказанной: ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать! Поскидали платья и пустились в озеро: играют, плещутся, смеются, песни поют. Вслед за ними прилетела и тринадцатая голубица; ударилась о сыру землю, обернулась красной девицей — и была она всех пригожее, всех красивее! Долго Иван-царевич не мог отвести очей своих, долго на нее заглядывался да припомнил, что говорила ему старуха, подкрался тихонько и унес платье.

    Вышла из воды красная девица, хватилась — нет платья, унес кто-то; бросились все искать, искали, искали — не видать нигде.

— Не ищите, милые сестрицы! Полетайте домой; я сама виновата — недосмотрела, сама и отвечать буду.

Сестрицы — красные девицы ударились о сыру землю, сделались голубками, взмахнули крыльями и полетели прочь. Осталась одна девица, осмотрелась кругом и промолвила:

— Кто бы ни был таков, у кого мое платье, выходи сюда; коли старый человек — будешь мне родной батюшка, коли средних лет — будешь братец любимый, коли ровня мне — будешь милый друг!

Только сказала последнее слово, показался Иван-царевич. Подала она ему золотое колечко и говорит:

— Ах, Иван-царевич! Что давно не приходил? Морской царь на тебя гневается. Вот дорога, что ведет в подводное царство, ступай по ней смело! Там и меня найдешь: ведь я дочь морского царя — Василиса Премудрая.

 Обернулась Василиса Премудрая голубкою и улетела от царевича. А Иван-царевич отправился в подводное царство; видит: и там свет такой же, как у нас, и там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет. Приходит он к морскому царю. Закричал на него морской царь:

— Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба: есть у меня пустошь на тридцать верст и в длину и поперек — одни рвы, буераки да камeнье острое! Чтоб завтра было там как ладонь гладко и была бы рожь посеяна и выросла б к раннему утру так высока, чтобы в ней могла галка спрятаться. Если того не сделаешь — голова твоя с плеч долой!

    Идет Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала его в окно из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:

— Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?

— Как же мне не плакать? — отвечает царевич.— Заставил меня царь морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменье острое и засеять рожью, чтоб к утру она выросла и могла в ней галка спрятаться.

— Это не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать: утро вечера мудренее; все будет готово!

Лег спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и крикнула громким голосом:

— Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменье острое, засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспело.

    Проснулся на заре Иван-царевич, глянул — все готово: нет ни рвов, ни буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь — столь высока, что галка спрячется. Пошел к морскому царю с докладом.

— Спасибо тебе,— говорит морской царь,— что сумел службу сослужить. Вот тебе другая работа: есть у меня триста скирд, в каждой скирде по триста копён — всё пшеница белоярая; обмолоти мне к завтрашнему дню всю пшеницу чисто-начисто, до единого зернышка, а скирд не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь — голова твоя с плеч долой!

— Слушаю, ваше величество! — сказал Иван-царевич.

Опять идет по двору да слезами обливается.

— О чем горько плачешь? — спрашивает его Василиса Премудрая.

— Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды обмолотить, зерна не обронить, а скирд не ломать и снопов не разбивать.

— Это не беда, беда впереди будет! Ложись-ка спать: утро вечера мудренее.

    Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:

— Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть — все ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирд чисто—начисто.

Поутру зовет морской царь Ивана-царевича:

— Сослужил ли службу?

— Сослужил, ваше величество!

— Пойдем посмотрим.

Пришли на гумно — все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы — все закрома полнёхоньки зерном.

— Спасибо тебе, брат! — сказал морской царь.— Сделай мне еще церковь из чистого воска, чтоб к рассвету была готова; это будет твоя последняя служба.

    Опять идет Иван-царевич по двору и слезами умывается.

— О чем горько плачешь? — спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.

— Как мне не плакать, доброму молодцу? Приказал морской царь за одну ночь сделать церковь из чистого воска.

— Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать: утро вечера мудренее.

    Царевич улегся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:

— Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете есть — все летите сюда и слепите из чистого воска церковь Божию, чтоб к утру была готова!

Поутру встал Иван-царевич, глянул — стоит церковь из чистого воска, и пошел к морскому царю с докладом.

— Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких только слуг у меня не было — никто не сумел так угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, всего царства сберегателем, выбирай себе любую из тринадцати дочерей моих в жены. Иван-царевич выбрал Василису Премудрую, тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня.

    Ни много, ни мало прошло времени, стосковался Иван-царевич по своим родителям, захотелось ему на святую Русь.

— Что так грустен, Иван-царевич?

— Ах, Василиса Премудрая, сгрустнулось по отцу, по матери, захотелось на святую Русь.

— Вот это беда пришла! Если уйдем мы, будет за нами погоня великая; царь морской разгневается и предаст нас смерти. Надо схитрить!

Плюнула Василиса Премудрая в трех углах, заперла двери в тереме, и поскакали они с Иваном-царевичем на борзых конях на святую Русь.

    На другой день ранехонько приходят посланные от морского царя — молодых подымать, во дворец к царю звать. Стучатся в двери:

— Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.

— Еще рано, мы не выспались, приходите после! — отвечает одна слюнка.

Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся:

— Не пора-время спать, пора-время вставать!

— Погодите немного — встанем, оденемся! — отвечает вторая слюнка.

В третий раз приходят посланные: царь-де морской гневается, зачем так долго они прохлаждаются!

— Сейчас будем! — отвечает третья слюнка.

Подождали-подождали посланные и давай стучаться: нет отклика, нет отзыва! Выломали дверь, а в тереме пусто. Доложили царю, что молодые убежали, озлобился он и послал за ними погоню великую.

    А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко-далеко! Скачут на борзых конях без остановки, без отдыха.

— Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?

Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:

— Слышу я людскую молвь и конский топ!

— Это за нами гонятся! — сказала Василиса Премудрая и тотчас обратила коней зеленым лугом, Ивана-царевича старым пастухом, а сама сделалась смирною овечкою.

    Догоняет погоня:

— Эй, старичок! Не видал ты — не проскакал ли здесь добрый молодец с красной девицей?

— Нет, люди добрые, не видал,— отвечает Иван-царевич,— сорок лет как пасу на этом месте — ни одна птица мимо не пролётывала, ни один зверь мимо не прорыскивал! Воротилась погоня назад:

— Ваше царское величество! Никого в пути не догнали, видели только: пастух овечку пасет.

— Что же не хватали? Ведь это они и были! — закричал морской царь и послал новую погоню.

А Иван-царевич с Василисой Премудрой давным-давно скачут на борзых конях.

— Ну, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?

Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:

— Слышу я людскую молвь и конский топ!

— Это за нами гонятся! — сказала Василиса Премудрая и сама сделалась церковью, Ивана-царевича обратила стареньким попом, а коней — деревьями.

    Догоняет погоня:

— Эй, батюшка! Не видал ты, не проходил ли здесь пастух с овечкой?

— Нет, люди добрые, не видал; сорок лет тружусь в этой церкви — ни одна птица мимо не пролётывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!

Повернула погоня назад:

— Ваше царское величество! Нигде не нашли пастуха с овечкою; только в пути и видели, что церковь да попа-старика.

— Что ж вы церковь не разломали, попа не захватили? Ведь это они самые и были! — закричал морской царь и сам поскакал вдогонку за Иваном—царевичем и Василисою Премудрой. А они далеко уехали.

    Опять говорит Василиса Премудрая:

— Иван-царевич! Припади к сырой земле — не слыхать ли погони?

Слез царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:

— Слышу я людскую молвь и конский топ пуще прежнего.

— Это сам царь скачет. Оборотила Василиса Премудрая коней озером, Ивана-царевича селезнем, а сама сделалась уткою. Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадался, кто таковы утка и селезень, ударился о сыру землю и обернулся орлом. Хочет орел убить их до смерти, да не тут-то было: что ни разлетится сверху, вот-вот ударит селезня, а селезень в воду нырнет, вот-вот ударит утку, а утка в воду нырнет! Бился, бился, так ничего и не смог сделать. Поскакал царь морской в свое подводное царство, а Василиса Премудрая с Иваном-царевичем выждали доброе время и поехали на святую Русь.

    Долго ли, коротко ли — приехали они в тридесятое царство.

— Подожди меня в этом лесочке,— говорит царевич Василисе Премудрой,— я пойду доложусь сначала отцу, матери.

— Ты меня забудешь, Иван-царевич!

— Нет, не забуду.

— Нет, Иван-царевич, не говори — позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, как станут два голубка в окна биться!

    Пришел Иван-царевич во дворец, увидали его родители, бросились ему на шею, стали целовать-миловать его, и на радостях забыл Иван-царевич Василису Премудрую. Живет день, другой с отцом, с матерью, на третий же задумал свататься к какой-то королевне.

    А Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к просвирне в работницы. Стала просвиры готовить: взяла два кусочка теста, слепила пару голубков и посадила в печь.

— Разгадай, хозяюшка, что будет из этих голубков?

— А что будет? Съедим их — вот и все!

— Нет, не угадала!

Открыла Василиса Премудрая печь, отворила окно — и в ту же минуту голуби встрепенулися, полетели прямо во дворец и начали биться в окна. Сколько прислуга царская ни старалась, никак не могла отогнать их прочь.

    Тут только Иван-царевич вспомнил про Василису Премудрую, послал гонцов во все концы расспрашивать да разыскивать ее, и нашли у просвирни. Взял он ее за руки белые, целовал в уста сахарные, привел к отцу, к матери, и стали они все вместе жить да поживать да добра наживать.

Facebook Vk Ok Twitter Telegram Whatsapp

Похожие записи:

В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве, и родилась у него только одна дочь — Василиса Прекрасная. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, мать призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказал...
Было или не было — жил на свете один царь, у него был единственный сын. Состарился этот царь и задумал женить сына. А сын говорит: — Позволь мне обойти наше царства — сам выберу себе невесту! Царь сказал: — Иди ищи!     Отправился царевич. Ходит он по всем ...
Жил-был царь, и у него было три сына. Он был очень стар, а тут у него жена померла — стал еще старее. Прослышал этот царь, что есть за тридевять земель, в тридесятом государстве у Усоньши-богатырши живая и мертвая вода и молодильные яблоки. Сделал этот царь об...
Один царь строил себе дворец и перед дворцом сделал сад. Но на самом въезде в сад стояла избушка, и жил бедный мужик. Царь хотел эту избушку снести, чтобы она сад не портила, и послал своего министра к бедному мужику, чтобы купил избушку.     Министр пошёл к ...
Жил-был царь на царстве — на ровном месте, как сыр на скатерти. Этот царь был охотник сказки слушать. И сделал он по царству указ, чтоб рассказали ему такую сказку, которую никто не слыхивал:  — Тому, кто такую сказку расскажет, отдам полцарства и царевну!   ...
В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь, и было у него три сына: старшего звали Федором, второго Василием, а младшего Иваном.     Царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за тридевять земель, в тридесятом царстве есть сад с ...