Сказка Серебряное копытце

11 минут на чтение

    Жил в нашем заводе старик один, по прозвищу Кокованя.
    Семьи у Коковани не осталось, он и придумал взять в дети сиротку. Спросил у соседей — не знают ли кого, а соседи и говорят:
    — Недавно на Глинке осиротела семья Григория Потопаева. Старших-то девчонок приказчик велел в барскую рукодельню взять, а одну девчоночку по шестому году никому не надо. Вот ты и возьми её.
    — Несподручно мне с девчонкой-то. Парнишечко бы лучше. Обучил бы его своему делу, пособника бы растить стал. А с девчонкой как? Чему я её учить-то стану?
    Потом подумал-подумал и говорит:
    — Знавал я Григорья, да и жену его тоже. Оба весёлые да ловкие были. Если девчоночка по родителям пойдёт, не тоскливо с ней в избе будет. Возьму её. Только пойдёт ли?
    Соседи объясняют:
    — Плохое житьё у неё. Приказчик избу Григорьеву отдал какому-то горюну и велел за это сиротку кормить, пока не подрастёт. А у того своя семья больше десятка. Сами не досыта едят. Вот хозяйка и взъедается на сиротку, попрекает её куском-то. Та хоть маленькая, а понимает. Обидно ей. Как не пойдёт от такого житья! Да и уговоришь, поди-ко.
    — И то правда,— отвечает Кокованя.— Уговорю как-нибудь.
    В праздничный день и пришёл он к тем людям, у кого сиротка жила. Видит, полна изба народу, больших и маленьких. На голбчике, у печки, девчоночка сидит, а рядом с ней кошка бурая. Девчоночка маленькая, и кошка маленькая и до того худая да ободранная, что редко кто такую в избу пустит. Девчоночка эту кошку гладит, а она до того звонко мурлычет, что по всей избе слышно.
    Поглядел Кокованя на девчоночку и спрашивает:
    — Это у вас Григорьева-то подарёнка?
    Хозяйка отвечает:
    — Она самая. Мало одной-то, так ещё кошку драную где-то подобрала. Отогнать не можем. Всех моих ребят перецарапала, да ещё корми её!
    Кокованя и говорит:
    — Неласковые, видно, твои ребята. У ней вон мурлычет.
    Потом и спрашивает у сиротки:
    — Ну как, подарёнушка, пойдёшь ко мне жить?
    Девчоночка удивилась:
    — Ты, дедо, как узнал, что меня Дарёнкой зовут?
    — Да так,— отвечает,— само вышло. Не думал, не гадал, нечаянно попал.
    — Ты хоть кто?— спрашивает девчоночка.
    — Я,— говорит,— вроде охотника. Летом пески промываю, золото добываю, а зимой по лесам за козлом бегаю, да всё увидеть не могу.
    — Застрелишь его?
    — Нет,— отвечает Кокованя.— Простых козлов стреляю, а этого не стану. Мне посмотреть охота, в котором месте он правой передней ножкой топнет.
    — Тебе на что это?
    — А вот пойдёшь ко мне жить, так всё и расскажу,— ответил Кокованя.
    Девчоночке любопытно стало про козла-то узнать. И то видит — старик весёлый да ласковый. Она и говорит:
    — Пойду. Только ты эту кошку, Мурёнку, тоже возьми. Гляди, какая хорошая.
    — Про это,— отвечает Кокованя,— что и говорить. Такую звонкую кошку не взять — дураком остаться. Вместо балалайки она у нас в избе будет.
    Хозяйка слышит их разговор. Рада-радёхонька, что Кокованя сиротку к себе зовёт. Стала скорей Дарёнкины пожитки собирать. Боится, как бы старик не передумал.
    Кошка будто тоже понимает весь разговор. Трётся у ног-то да мурлычет:
    — Пр-равильно придумал. Пр-равильно.
    Вот и повёл Кокованя сиротку к себе жить.
    Сам большой да бородатый, а она махонькая, и носишко пуговкой. Идут по улице, и кошчонка ободранная за ними попрыгивает.
    Так и стали жить вместе дед Кокованя, сиротка Дарёнка да кошка Мурёнка. Жили-поживали, добра много не наживали, а на житьё не плакались, и у всякого дело было.
    Кокованя с утра на работу уходил, Дарёнка в избе прибирала, похлёбку да кашу варила, а кошка Мурёнка на охоту ходила, мышей ловила. К вечеру соберутся, и весело им.
    Старик был мастер сказки сказывать. Дарёнка любила те сказки слушать, а кошка Мурёнка лежит да мурлычет:
    — Пр-равильно говорит. Пр-равильно.
    Только после всякой сказки Дарёнка напомнит:
    — Дедо, про козла-то скажи. Какой он?
    Кокованя отговаривался сперва, потом и рассказал:
    — Тот козёл особенный. У него на правой передней ноге серебряное копытце. В каком месте топнет этим копытцем — там и появится дорогой камень. Раз топнет — один камень, два топнет — два камня, а где ножкой бить станет — там груда дорогих камней.
    Сказал это, да и не рад стал. С той поры у Дарёнки только и разговору что об этом козле.
    — Дедо, а он большой?
    Рассказал ей Кокованя, что ростом козёл не выше стола, ножки тоненькие, головка лёгонькая.
    А Дарёнка опять спрашивает:
    — Дедо, а рожки у него есть?
    — Рожки-то,— отвечает,— у него отменные. У простых козлов на две веточки, а у этого на пять веток.
    — Дедо, а он кого ест?
    — Никого,— отвечает,— не ест. Травой да листом кормится. Ну, сено тоже зимой в стожках подъедает.
    — Дедо, а шёрстка у него какая?
    — Летом,— отвечает,— буренькая, как вот у Мурёнки нашей, а зимой серенькая.
    — Дедо, а он душной?
    Кокованя даже рассердился:
    — Какой же душной! Это домашние козлы такие бывают, а лесной козел, он лесом пахнет.
    Стал осенью Кокованя в лес собираться. Надо было ему поглядеть, в которой стороне козлов больше пасётся. Дарёнка и давай проситься:
    — Возьми меня, дедо, с собой! Может, я хоть сдалека того козлика увижу.
    Кокованя и объясняет ей:
    — Сдалека-то его не разглядишь. У всех козлов осенью рожки есть. Не разберёшь, сколько на них веток. Зимой вот — дело другое. Простые козлы зимой безрогие ходят, а этот — Серебряное Копытце — всегда с рожками, хоть летом, хоть зимой. Тогда его сдалека признать можно.
    Этим и отговорился. Осталась Дарёнка дома, а Кокованя в лес ушел. Дней через пять воротился Кокованя домой, рассказывает Дарёнке:
    — Ныне в Полдневской стороне много козлов пасётся. Туда и пойду зимой.
    — А как же,— спрашивает Дарёнка, — зимой-то в лесу ночевать станешь?
    — Там,— отвечает,— у меня зимний балаган у покосных ложков поставлен. Хороший балаган, с очагом, с окошечком. Хорошо там.
    Дарёнка опять спрашивает:
    — Серебряное Копытце в той же стороне пасётся?
    — Кто его знает. Может, и он там.
        Дарёнка тут и давай проситься:
    — Возьми меня, дедо, с собой! Я в балагане сидеть буду. Может, Серебряное Копытце близко подойдёт,— я и погляжу.
    Старик сперва руками замахал:
    — Что ты! Что ты! Статочное ли дело зимой по лесу маленькой девчонке ходить! На лыжах ведь надо, а ты не умеешь. Угрузнешь в снегу-то. Как я с тобой буду? Замёрзнешь ещё!
    Только Дарёнка никак не отстаёт:
    — Возьми, дедо! На лыжах-то я маленько умею.
    Кокованя отговаривал—отговаривал, потом и подумал про себя: "Сводить разве? Раз побывает — в другой не запросится".
    Вот он и говорит:
    — Ладно, возьму. Только, чур, в лесу не реветь и домой до времени не проситься.
    Как зима в полную силу вошла, стали они в лес собираться. Уложил Кокованя на ручные санки сухарей два мешка, припас охотничий и другое, что ему надо. Дарёнка тоже узелок себе навязала. Лоскуточков взяла кукле платье шить, ниток клубок, иголку да ещё верёвку.
    "Нельзя ли, — думает, — этой верёвкой Серебряное Копытце поймать?"
    Жаль Дарёнке кошку свою оставлять, да что поделаешь! Гладит кошку-то на прощанье, разговаривает с ней:
    — Мы, Мурёнка, с дедом в лес пойдём, а ты дома сиди, мышей лови. Как увидим Серебряное Копытце, так и воротимся. Я тебе тогда всё расскажу.
    Кошка лукаво посматривает, а сама мурлычет:
    — Пр-ра-вильно придумала. Пр-равильно.
    Пошли Кокованя с Дарёнкой. Все соседи дивуются:
    — Из ума выжил старик! Такую маленькую девчонку в лес зимой повёл!
    Как стали Кокованя с Дарёнкой из заводу выходить, слышат — собачонки что-то сильно забеспокоились. Такой лай да визг подняли, будто зверя на улицах увидали. Оглянулись — а это Мурёнка серединой улицы бежит, от собак отбивается. Мурёнка к той поре поправилась. Большая да здоровая стала. Собачонки к ней и подступиться не смеют.
    Хотела Дарёнка кошку поймать да домой унести, только где тебе! Добежала Мурёнка до лесу, да и на сосну. Пойди поймай!
    Покричала Дарёнка, но не могла кошку приманить. Что делать? Пошли дальше. Глядят — Мурёнка стороной бежит. Так и до балагана добралась.
    Вот и стало их в балагане трое. Дарёнка хвалится:
    — Веселее так-то.
    Кокованя поддакивает:
    — Известно, веселее.
    А кошка Мурёнка свернулась клубочком у печки и звонко мурлычет:
    — Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
    Козлов в ту зиму много было. Это простых-то. Кокованя каждый день то одного, то двух к балагану притаскивал. Шкурок у них накопилось, козлиного мяса насолили — на ручных санках не увезти. Надо бы в завод за лошадью сходить, да как Дарёнку с кошкой в лесу оставить! А Дарёнка попривыкла в лесу-то.Сама говорит старику:
    — Дедо, сходил бы ты в завод за лошадью. Надо ведь солонину домой перевезти.
    Кокованя даже удивился:
    — Какая ты у меня разумница, Дарья Григорьевна! Как большая рассудила. Только забоишься, поди, одна-то.
    — Чего,— отвечает,— бояться! Сам же говоришь, что балаган у нас крепкий, волкам не добиться. И Мурёнка со мной. Не забоюсь. А ты поскорее ворочайся всё-таки!
    Ушёл Кокованя. Осталась Дарёнка с Мурёнкой. Днём-то привычно было без Коковани сидеть, пока он козлов выслеживал... Как темнеть стало, запобаивалась.
    Только глядит — Мурёнка лежит спокойнёхонько. Дарёнка и повеселела.
    Села к окошечку, смотрит в сторону покосных ложков и видит — от лесу какой-то комочек катится. Как ближе подкатился, разглядела — это козёл бежит.Ножки тоненькие, головка лёгонькая, а на рожках по пяти веточек.
    Выбежала Дарёнка поглядеть, а никого нет. Подождала-подождала, воротилась в балаган, да и говорит:
    — Видно, задремала я. Мне и показалось.
    Мурёнка мурлычет:
    — Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
    Легла Дарёнка рядом с кошкой да и уснула до утра.
    Другой день прошёл. Не воротился Кокованя.
    Скучненько стало Дарёнке, а не плачет. Гладит Мурёнку да приговаривает:
    — Не скучай, Мурёнушка! Завтра дедо непременно придёт.
    Мурёнка свою песенку поёт:
    — Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
    Посидела опять Дарёнушка у окошка, полюбовалась на звёзды. Хотела спать ложиться — вдруг по стенке топоток прошёл. Испугалась Дарёнка, а топоток по другой стене, потом по той, где окошечко, потом — где дверка, а там и сверху запостукивало. Негромко, будто кто лёгонький да быстрый ходит.
    Дарёнка и думает: "Не козёл ли тот, вчерашний, прибежал?"
    И до того ей захотелось поглядеть, что и страх не держит. Отворила дверку, глядит, а козёл — тут, вовсе близко. Спокойнешенько стоит. Правую переднюю ножку поднял — вот топнет, а на ней серебряное копытце блестит, и рожки у козла о пяти ветках. Дарёнка не знает, что ей делать, да и манит его,как домашнего:
    — Ме-ка! Ме-ка!
    Козёл на это как рассмеялся! Повернулся да и побежал по покосным ложкам.
    Пришла Дарёнушка в балаган, рассказывает Мурёнке:
    — Поглядела я на Серебряное Копытце. И рожки видела и копытце видела. Не видела только, как тот козлик ножкой топает, дорогие камни выбивает. Другой раз, видно, покажет.
    Мурёнка знай свою песенку поёт:
— Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
    Третий день прошёл, а все Коковани нет. Вовсе затуманилась Дарёнка. Слёзки запокапывали. Хотела с Мурёнкой поговорить, а её нету. Тут вовсе испугалась Дарёнушка, из балагана выбежала кошку искать.
    Ночь месячная, светлая, далеко видно.
    Глядит Дарёнка — кошка близко на покосном ложке сидит, а перед ней козёл. Стоит, ножку поднял, а на ней серебряное копытце блестит. Мурёнка головой покачивает, и козёл тоже. Будто разговаривают. Потом стали по покосным ложкам бегать. Бежит-бежит козёл, остановится и давай копытцем бить. Мурёнка подбежит, козёл дальше отскочит и опять копытцем бьёт. Долго они так-то по покосным ложкам бегали. Не видно их стало. Потом опять к самому балагану воротились.
    Тут вспрыгнул козёл на крышу и давай по ней серебряным копытцем бить. Как искры, из-под ножки-то камешки посыпались. Красные, голубые, зелёные, бирюзовые — всякие.
    К этой поре как раз Кокованя и вернулся. Узнать своего балагана не может. Весь он — как ворох дорогих камней стал. Так и горит-переливается разными огнями. Наверху козёл стоит и всё бьёт да бьёт серебряным копытцем, а камни сыплются да сыплются.
    Вдруг Мурёнка скок туда же! Встала рядом с козлом, громко мяукнула — и ни Мурёнки, ни Серебряного Копытца не стало.
    Кокованя сразу полшапки камней нагрёб, да Дарёнка запросила:
    — Не тронь, дедо! Завтра днём ещё на это поглядим.
    Кокованя и послушался. Только к утру-то снег большой выпал. Все камни и засыпало. Перегребали потом снег-то, да ничего не нашли. Ну, им и того хватило, сколько Кокованя в шапку нагрёб.
    Всё бы хорошо, да Мурёнки жалко. Больше её так и не видали, да и Серебряное Копытце тоже не показался. Потешил раз — и будет.
    А по тем покосным ложкам, где козёл скакал, люди камешки находить стали. Зелёненькие больше. Хризолитами называются. Видали?


Facebook Vk Ok Twitter Telegram Whatsapp

Похожие записи:

Слушай сказку подводного мира — сказку о трёх чудесах. Но хоть она и сказка, она в то же время и правда. Тут уж ничего не поделаешь: ведь в подводном мире всё не так, как у нас на земле. И сказка там — правда.     Вместо лёгкого воздуха там вода. Небо там пло...
Пришла старуха и стала сказывать про деревенское раздолье: про ключи студеные, про луга зеленые, про леса дремучие, про хлебы хлебистые да про ярицу яристую. Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди.     Жил-был в селе мужичок, крестьянин исправный, и ...
На море на океане, на острове Буяне есть бык печеный. В одном боку у быка нож точеный, а в другом чеснок толченый. Знай режь, в чеснок помалкивай да вволю ешь. Худо ли?     То еще не сказка, а присказка. Сказка вся впереди. Как горячих пирогов поедим да пива ...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Начинается сказка сказываться     За горами, за лесами, За широкими морями, Не на небе — на земле Жил старик в одном селе. У крестьянина три сына: Старший умный был детина, Средний сын и так и сяк, Младший вовсе был дурак. Братья сеяли пшеницу Д...
Начинается сказка с царя, что вздумал, чтобы смастерили ему из одной доски двенадцать стульев да тринадцатый в придачу. И обещает дать три воза золота тому, кто сделает это. А кто не сделает, тот своей головой отвечает. А доска та должна быть не больше трех ме...
Летела сова — веселая голова; вот она летела, летела и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела и опять полетела; летела, летела и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела... Это присказка, сказка вся впереди. Жили-были на болоте жура...