Рассказ Селиверстов не парень, а золото!

    Селиверстова в классе не любили. Он был противный.
    У него уши красные были и торчали в разные стороны. Он тощий был. И злой. Такой злой, ужас!
    Однажды он меня чуть не убил!
    Я в тот день была дежурной санитаркой по классу. Подошла к Селиверстову и говорю:
— Селиверстов, у тебя уши грязные! Ставлю тебе двойку за чистоту.
    Ну что я такого сказала?! Так вы бы на него посмотрели!
    Он весь побелел от злости. Кулаки сжал, зубами заскрипел… И нарочно, изо всей силы, как наступит мне на ногу!
    У меня нога два дня болела. Я даже хромала.
    С Селиверстовым и до этого никто не дружил, а уж после этого случая с ним вообще весь класс перестал разговаривать. И тогда он знаете что сделал? Когда во дворе мальчишки стали играть в футбол, взял и проткнул футбольный мяч перочинным ножом.
    Вот какой был этот Селиверстов!
    С ним даже за одной партой никто не хотел сидеть! Бураков сидел, а потом взял и отсел.
    А Сима Коростылёва не захотела с ним в пару становиться, когда мы в театр пошли. И он её так толкнул, что она прямо в лужу упала!
    В общем, вам теперь ясно, какой это был человек. И вы, конечно, не удивитесь, что, когда он заболел, никто и не вспомнил о нём.
    Через неделю Вера Евстигнеевна спрашивает:
— Ребята, кто из вас был у Селиверстова?
    Все молчат.
— Как, неужели за всю неделю никто не навестил больного товарища?! Вы меня удивляете, ребята! Я вас прошу сегодня же навестить Юру!
    После уроков мы стали тянуть жребий, кому идти. И, конечно, выпало мне!
    Дверь мне открыла женщина с утюгом.
— Ты к кому, девочка?
— К Селиверстову.
— А-а, к Юрочке? Вот хорошо! — обрадовалась женщина. — А то он всё один да один.
    Селиверстов лежал на диване. Он был укрыт вязаным платком. Над ним к дивану была приколота салфетка с вышитыми розами. Когда я вошла, он закрыл глаза и повернулся на другой бок, к стене.
— Юрочка, — сказала женщина, — к тебе пришли.
    Селиверстов молчал.
    Тогда женщина на цыпочках подошла к Селиверстову и заглянула ему в лицо.
— Он спит, — сказала она шёпотом. — Он совсем ещё слабый!
    И она наклонилась и ни с того ни с сего поцеловала этого своего Селиверстова.
    А потом она взяла стопку белья, включила утюг и стала гладить.
— Подожди немножко, — сказала она мне. — Он скоро проснётся. Вот обрадуется! А то всё один да один. Что же это, думаю, никто из школы не зайдёт?
    Селиверстов зашевелился под платком.
    «Ага! — подумала я. — Сейчас я всё скажу! Всё!»
    Сердце у меня забилось от волнения. Я даже встала со стула.
— А знаете, почему к нему никто не приходит?
    Селиверстов замер.
    Мама Селиверстова перестала гладить.
— Почему?
    Она глядела прямо на меня. Глаза у неё были красные, воспалённые. И морщин довольно много на лице. Наверное, она была уже немолодая женщина… И она смотрела на меня так… И мне вдруг стало её жалко. И я забормотала непонятно что:
— Да вы не волнуйтесь!.. Вы не подумайте, что вашего Юру никто не любит! Наоборот, его очень даже любят! Его все так уважают!..
    Меня пот прошиб. Лицо у меня горело. Но я уже не могла остановиться.
— Просто нам столько уроков задают — совсем нету времени! А ваш Юра ни при чём! Он даже очень хороший! С ним все хотят дружить! Он такой добрый! Он просто замечательный!
    Мама Селиверстова широко улыбнулась и снова взялась за утюг.
— Да, ты права, девочка, — сказала она. — Юрка у меня не парень, а золото!
    Она была очень довольна. Она гладила и улыбалась.
— Я без Юры как без рук, — говорила она. — Пол он мне не даёт мыть, сам моет. И в магазин ходит. И за сестрёнками в детский сад бегает. Хороший он! Правда хороший!
    И она обернулась и с нежностью посмотрела на своего Селиверстова, у которого уши так и пылали.
    А потом она заторопилась в детский сад за детьми и ушла. И мы с Селиверстовым остались одни.
    Я перевела дух. Без неё мне было как-то спокойнее.
— Ну вот что, хватит придуриваться! — сказала я. — Садись к столу. Я тебе уроки объяснять стану.
— Проваливай, откуда пришла, — донеслось из-под платка.
    Ничего другого я и не ждала.
    Я раскрыла учебник и затараторила урок.
    Я нарочно тараторила изо всех сил, чтобы побыстрее кончить.
— Всё. Объяснила! Вопросы есть?
    Селиверстов молчал.
    Я щёлкнула замком портфеля и направилась к дверям. Селиверстов молчал. Даже спасибо не сказал. Я уже взялась за ручку двери, но тут он опять вдруг завозился под своим платком.
— Эй, ты… Синицына…
— Чего тебе?
— Ты… это…
— Да чего тебе, говори скорее!
— …Семечек хочешь? — вдруг выпалил Селиверстов.
— Чего? Каких семечек?!
— Каких-каких… Жареных!
    И не успела я и слова сказать, как он выскочил из-под платка и босиком побежал к шкафу.
    Он вынул из шкафа пузатый ситцевый мешочек и стал развязывать верёвку. Он торопился. Руки у него дрожали.
— Бери, — сказал он.
    На меня он не глядел. Уши у него горели малиновым огнём.
    Семечки в мешке были крупные, одно к одному. В жизни я таких семечек не видала!
— Чего стоишь? Давай бери! У нас много. Нам из деревни прислали.
    И он наклонил мешок и как сыпанёт мне в карман прямо из мешка! Семечки дождём посыпались мимо.
    Селиверстов охнул, кинулся на пол и стал их собирать.
— Мать придёт, ругаться будет, — бормотал он. — Она мне вставать не велела…
    Мы ползали по полу и собирали семечки. Мы так торопились, что два раза стукнулись головами. И как раз когда мы подняли последнее семечко, в замке звякнул ключ…
    Всю дорогу домой я щупала шишку на голове, грызла семечки и смеялась:
    «Ну и чудак этот Селиверстов! И не такой уж он и тощий! А уши — уши у всех торчат. Подумаешь, уши!»
    Целую неделю ходила я к Селиверстову.
    Мы писали упражнения, решали задачи. Иногда я бегала в магазин за хлебом, иногда в детский сад.
— Хорошая у тебя подружка, Юра! Что же ты мне раньше о ней ничего не рассказывал? Мог бы давно нас познакомить!
    Селиверстов выздоровел.
    Теперь он стал приходить ко мне делать уроки. Я познакомила его с мамой. Маме Селиверстов понравился.
    И вот что я вам скажу: не такой уж он в самом деле плохой, Селиверстов!
    Во-первых, он теперь учится хорошо, и Вера Евстигнеевна его хвалит.
    Во-вторых, он больше ни с кем не дерётся.
    В-третьих, он научил наших мальчишек делать змея с хвостом.
    А в-четвёртых, он всегда ждёт меня в раздевалке, не то что Люська!
    И я всем так говорю:
— Вот видите, вы думали, Селиверстов плохой. А Селиверстов хороший! Селиверстов не парень, а золото!