Рассказ Внучек Ваня

                       Спор

    Ваня и Груня пришли к бабушке. Груня пришла первая. Но только она вошла во двор, смотрит — и Ваня тут, следом за ней. Груня остановилась:
— Ты зачем пришёл к моей бабушке?
— А ты зачем?
— Это моя бабушка.
— Нет, моя.
    Бабушка услышала спор, вышла на крыльцо.
— Ах вы! О чём же вы спорите? Твой отец, Груня, — мой сын. Значит, ты моя внучка…
— Ага! Слышишь? — обрадовалась Груня.
    Но бабушка продолжала:
— А твоя мама, Ваня, — моя дочь. Значит, и ты мой внук. Вот и выходит, что я вам обоим бабушка.
— А всё-таки я у бабушки любимая внучка, — сказала Груня, — так и мама моя говорит!
    И пошла к бабушке в избу.
    А Ваня не знал, что сказать. Он стоял и глядел на бабушку своими голубыми глазами. Тогда бабушка сама позвала его:
— Проходи, Ваня, проходи в избу.
    Ваня тихонько вошёл в горницу. А Груня уже за столом сидит.

                       Пышки с сахаром

    В горнице у бабушки хорошо. На окнах пёстрые занавески. На подоконниках красные цветы — герани. А на стене часы с медным маятником. Маятник качается и пускает по стенам солнечных зайчиков.
— Бабушка, — спросила Груня, — ты пышки пекла? Ведь сегодня воскресенье.
— А как же? — ответила бабушка. — Конечно, пекла.
    Она достала с полки блюдо, покрытое полотенцем. Подняла полотенце, а в блюде белые пышки, круглые, румяные, да ещё сверху посыпаны сахаром. Груня обрадовалась, схватила румяную пышку.
— Ой, какая вкусная! Дай мне ещё.
— Да ты и эту не съела.
— Всё равно, я ещё.
— Ешь на здоровье, — сказала бабушка, — а ты, Ваня, почему не берёшь? Бери, ешь.
— Я, бабушка, не хочу. Я дома ел.
    Но бабушка взяла самую румяную, самую сладкую пышку и дала Ване. Всегда-то его надо уговаривать!
— Дома ты утром ел. А утро ведь давно прошло.
— Он же не хочет, — сказала Груня, — а я ещё пять пышек могу съесть! А может, и десять!
    Но бабушка всё-таки усадила Ваню за стол.
— Я же не за пышками пришёл, — сказал Ваня.
— Я знаю, что не за пышками, — ответила бабушка, — я знаю, что ты пришёл за сказками. А пышку всё-таки съесть надо.

                       Любимая внучка

    Маятник качался, блестел, пускал по стене зайчиков. А оттого что он качался, стрелки шли по циферблату, отмеривали время. Подошли к цифре двенадцать, и часы стали бить: бом, бом, бомм…
— Вот мне и на работу пора, — сказала бабушка, — коровушки меня ждут.
    А Груне жалко было расставаться с пышками.
    Бабушка, — сказала она, — почему ты всё работаешь? Ты уже старенькая, тебе на покой надо.
— Это кто же так говорит? — удивилась бабушка. — Неужели сама придумала?
— Нет, не сама. Это мама моя так говорит. Мама говорит: «И зачем это нашей бабушке работать? Разве ей есть нечего? Старенькая, а всё работает».
    Бабушка надела чистый фартук, покрылась белым платком.
— Старенькая я, да удаленькая, — сказала она. — Пока сила есть да уменье есть, надо поработать.
— Но тебе же, бабушка, всё равно пенсию дают. На что тебе столько денег?
— Дело, Грунюшка, не в деньгах. Дело в жизни. Ну что за жизнь без работы? Даже птица вон как трудится, отдыха не знает. А я-то — неужели хуже птицы? Ну пойдёмте, внуки, пора!
— Бабушка, а пышки-то как же? — жалобно сказала Груня. — Я и всего только три съела!..
— Так возьми с собой, сколько унесёшь!
    Груня взяла ещё две, в каждую руку пышку. Третью в карман. А больше взять было некуда.
— И ты, Ваня, возьми, — сказала бабушка.
    Но Ваня сразу пошёл к двери.
— Мне не надо. Пускай тебе на ужин останутся.
    Они все трое вышли на улицу. Груня увидела своих подружек на зелёном лужке и сразу побежала к ним.
— Глядите, сколько мне бабушка пышек дала, — похвалилась она, — а Ваньке ничего. Потому что я её любимая внучка!

                       Сказки про коровушек

    Груня осталась с подружками. А Ваня пошёл с бабушкой на пастбище.
    Солнце стояло высоко посреди неба, будто золотой подсолнух на синем лугу. Бабушка и Ваня шли по мягкой полевой дороге, бабушка в тапочках, а Ваня босой. По сторонам стояла рожь. А у дороги росла розовая кашка и ещё подорожник.
— Бабушка, — сказал Ваня, — а теперь расскажи про коровушек.
— Да я уж сколько раз тебе рассказывала. Наверное, и слушать надоело.
— А мне не надоело.
— Ну, если не надоело, так слушай.
    И стала рассказывать:
— Есть у меня коровушка Красотка. А имя у неё такое потому, что она красавица. Шерсть блестит, будто в шелку ходит. Рога большие, вразлёт. Гордится красотой, а молока даёт не так-то много. Вот я ей и говорю:
    «Послушай, Красотка, коровья красота не в рогах да важности. Коровья красота в молоке. Вот Бурёнка не такая важная на вид, а молока много даёт».
    А Красотка поглядела на меня и мычит:
    «Ну а если менять — так неужели ты меня на Бурёнку променяешь?»
    «Променяю, — говорю, — променяю, Красотка. Каждый должен своё дело хорошо делать. А ты своё дело плохо делаешь. Что ты, звезда, что ли, небесная, чтобы нам на твою красоту любоваться?»
    Тогда она задумалась и сказала:
    «Я ведь большая, крупная, мне и корму надо больше. Будет корм — будет и молоко».
    Вот это правильный разговор. Я стала ей на ночь сена побольше подбрасывать. А она молока прибавила.
    Вот и сказка вся.
— А теперь, бабушка, про Бурёнку.
— Ладно. Слушай про Бурёнку.
    Бабушка начала вторую сказку:
— Бурёнка у меня коровка небольшая, бурая вся, ненарядная. Рога калачом. И очень обидчивая. А молоко хорошее даёт, жирное молоко. Но вот как-то стала я её доить, а молока нет. Я ей говорю:
    «Что же ты, Бурёнка, мне молоко не отдаёшь?»
    А она сердито посопела и говорит:
    «И не дам тебе молока».
    «Ну как же это? Ведь ты моя коровушка — и вдруг молока мне не дашь? Так нехорошо».
    «А ты разве хорошо делаешь? Красотке кусок хлеба дала да ещё и погладила. А мне ничего. Вот и не дам тебе молока».
    Ах, батюшки, ведь и правда. Что-то я задумалась, да и забыла ей корочку дать. А корочка у меня в кармане была.
    «На, Бурёнка, хлебушка. Уж ты меня прости. Вот он, твой кусочек. И давай поглажу тебя и за рогами почешу. Вот и помиримся. Ладно?»
    «Ладно, — говорит, — только в другой раз не забывай».
    Вот я теперь и не забываю — видишь, корочки в кармане?
    А сказка моя кончилась.
— Теперь, бабушка, про Чернушку.
— Слушай про Чернушку. Чернушка у меня озорница. Подходишь к ней, а она смотрит — убежать или не убежать? И убежать ей хочется, и хлеб видит у меня в руке. Куда ж от хлеба убежишь? Сядешь доить, а она начинает хлестать хвостом. Будто слепней гоняет, а сама всё мне по плечам.
    Говорю ей:
    «Чернушка, зачем ты меня хвостом бьёшь? Перестань».
    А она только фыркает:
    «Не перестану».
    «Тогда я тебе хвост к ноге привяжу».
    «Не привяжешь».
    Что делать? Привязала ей хвост. Она подёргалась, подёргалась, а выдернуть хвост не может. Мычит потихоньку:
    «Отвяжи хвост, не буду хлестаться».
    Отучила я Чернушку озорничать. Так вот и ладим — кого лаской, кого уговором, а кому хвост приходится привязать.
— А теперь, бабушка, про Звёздочку.
— Нет, Ваня, хватит сказок. Смотри-ка, вон уже и стадо видно.

                       Петушиное слово

    Стадо отдыхало у самой речки, под вербами. Коровы стояли в холодке, дремали.
    Но скоро пришли доярки, разбудили коров. Доярки увидели Ваню и начали спрашивать у бабушки:
— Это что ж, Захаровна, новый дояр у нас?
— Или в пастухи пришёл наниматься?
— Что вы, что вы, — отвечала бабушка, — это же мой внучек Ваня.
    Доярки шутили, смеялись, будто и не знали, что Ваня бабушкин внучек.
    Потом бабушка сказала:
— Я доить стану. А ты, Ваня, иди к речке, искупайся. Да сорви лопушок на голову, а то солнышком напечёт.
    Ваня спустился к речке. Искупался. Поиграл с рыбками. На мелком месте, где солнце до дна прогревает воду, всегда толпятся маленькие рыбки. Вспугнёшь их — они сразу рассыплются, разлетятся, как серебряные стрелки. А стоишь тихо в воде — снова соберутся вокруг ног. Играют.
    В речке Ваня нарвал зелёной осоки. Нашёл в кустах лопушок, положил себе на голову вместо шляпы. И уселся под вербами. Сидит и плетёт из осоки плётку.
    А пастух дядя Андрей тут же в холодке лежит, накрыл лицо кепкой и спит.
    Вдруг что-то случилось. Загремел подойник, доярка Матрёна закричала, начала браниться: — Ах противная! Ах негодная, чтоб тебя волки съели!
    И ударила свою корову. Корова побежала от неё. Бежит, фыркает, хвост трубой…
    Бабушка как раз кончила доить Бурёнку.
— Матрёша, разве можно корову бить?
— А как же её не бить? — с досадой ответила Матрёша. — Ногой по ведру ударила, молоко пролила! А теперь вот бегает — поймай её! Не поймаешь. И молока не даст, ни за что не даст. Такая противная!
— Нехорошо так-то, нехорошо, — сказала бабушка, — тут разобраться надо! Её слепень укусил, хотела слепня согнать да нечаянно по ведру ударила. За что же её бранить? Не нарочно ведь. Понять нужно.
    Матрёша хотела подойти к сердитой корове.
— Стой, Пеструшка, стой!
    Но Пеструшка покосилась на неё, засопела и опять убежала.
— Не верит она тебе, — сказала бабушка, — один раз ударила, можешь и в другой раз ударить. Дай-ка я с ней поговорю.
    Бабушка подошла к Пеструшке, приласкала её, почесала за рогами — это коровы очень любят. Потом достала из кармана чистую тряпочку и вытерла ей слёзы на глазах, потому что Пеструшка от обиды плакала.
— Ну, вот и всё, коровушка моя, вот и конец раздору. Не сердись, не обижайся. Доиться надо. Ну-ка иди, Матрёша. Пеструшка на тебя больше не сердится. И ты с ней будь поласковей.
    Матрёша подошла, погладила Пеструшку и села доить. Доярки окружили бабушку.
— Захаровна, скажи нам, почему это тебя коровы слушаются?
    Тут пастух дядя Андрей сдвинул кепку с лица и сказал сонным голосом:
— Она петушиное слово знает.
— Ох, Захаровна! — закричали доярки. — Скажи и нам это слово. Волшебное оно, что ли? — А слово это очень простое, — ответила им бабушка. — Коровушек понимать надо, уважать их надо. А главное, надо их любить. Вот и всё моё волшебство.

                       Ягода земляника

    Хорошее время лето! Всё кругом зелено, всё кругом радостно. На лугах полно цветов — и белые ромашки, и голубой журавельник, и лютик-курослеп из самого чистого золота. А в лесу на тёплых полянках наливается алым соком ягодка земляника.
    Ребятишки собирали в лесу ягоды. На бугорках земляника сладкая, но мелкая. А раздвинешь траву, там ягоды крупные, будто красные серьги висят. Кто расторопный был, тот скоро ягод набрал. Груня была расторопная. У других ещё половина посудины, а у неё уже полная! А Ваня был нерасторопный. Он больше ходил и глядел вокруг своими голубыми глазами.
    «В лесу праздник какой-то, — думал он, — все деревья весёлые, нарядились и стоят тихо. А птицы поют, как в гостях… На праздниках ведь всегда поют…»
    Ребятишки собрались домой. У всех ягод полно. Зовут Ваню: — Ваня, мы домой! Смотри, один в лесу останешься!
    А Ваня не слышит. То к берёзке подойдёт, смотрит, какая она красивая. То увидит дуб, могучее дерево, на него полюбуется. То на дятла глядит, как он работает клювом, как мелькает его красная шапочка…
    Так ходил, да и остался в лесу один. Но не испугался. Недалеко дорога — шоссе, не заблудишься. Однако он скоро заметил, что в лесу стало чуточку темнее.
— Ох ты! — сказал Ваня. — Вечер скоро. А я не набрал ничего!
    Ваня принялся искать ягоды. Но уже их стало плохо видно. Собрал три горсти, да и то половину мятых, половину зелёных. Нечего тут делать, надо идти домой.
    Ваня вышел на дорогу и зашагал к деревне.
    А в деревне уже стадо пригнали. Улица лежала вся красная от вечернего солнца, и крыши с одной стороны были красные. И берёзы, будто по стволам с одного бока провели красной кистью.
    Ваня встряхнул ягоды в банке. Не очень-то много, не очень-то хороши. Но к чаю годятся.
    Пошёл домой. Но посреди дороги остановился. — Надо бабушке половину отнести, она любит чай с ягодами!
    Пришёл к бабушке. А Груня опять его опередила.
— Бабушка, я тебе ягод принесла!
    Бабушка обрадовалась:
— Спасибо, Грунюшка! Спасибо, что про бабушку вспомнила!
— А это мне мама велела, — сказала Груня. — Мама говорит: «Отнеси бабушке ягод». — Вот я и принесла!
— Ну так спасибо твоей маме!
    Тут бабушка увидела, что Ваня робко стоит у порога.
— А ты, Ванюшка, что пришёл?
— А я тоже ягод принёс.
— И тебя мама послала?
— Нет, бабушка, я сам.
    Бабушка улыбнулась, погладила Ваню по его белой голове.
— Вот это подарочек, — сказала она, — вот спасибо тебе, Ванюша! Ты очень меня обрадовал.
    Тут Груня обиделась.
— Мои-то ягоды лучше, чем его. У него вон какие, зеленцы одни. А мои сладкие, спелые! Мы бы и сами их съели, да мама велела тебе отнести!
— Так возьми их, Грунюшка, да и съешь на здоровье. Я и с зеленцами чайку попью. Возьми, возьми!
    Бабушка взяла Грунины ягоды и отдала ей обратно.
    А Груня обрадовалась, пока шла до дома, все ягоды съела.

                       Вот так новость!

    Эта новость пришла сначала в сельский Совет. А из сельского Совета — в колхоз. Председателю колхоза позвонили и сказали:
— Посылаем вам путёвку в дом отдыха. Отдайте её тому, кто у вас лучше всех работает.
    Председатель созвал правление, посоветовался: кому дать эту путёвку? И все решили:
— Отдадим путёвку Арине Захаровне, доярке. Она всю жизнь хорошо работает. Пусть теперь хорошо отдохнёт.
    Ванина мать пришла к своей маме. А с нею и Ваня.
— Ох, мама! — сказала Ванина мать. — Как я за тебя рада. К синему морю поедешь. Давай-ка я тебя получше соберу, что надо — выстираю, что надо — выглажу!
— Да я сама соберусь! Вот ещё — ухаживать за мной!
    Но Ванина мать открыла комод и стала собирать бабушкины платья да кофты.
    Тут и Грунина мать пришла. И Груня с ней.
— Поздравляю с наградой, — сказала она бабушке, — только вот как ты, Арина Захаровна, одна поедешь? Скучно будет тебе одной-то!
— Да как же это одна? — удивилась бабушка. — Я ведь среди людей буду.
— Но ведь среди чужих людей, Арина Захаровна!
— Где ж родных взять? Путёвка на одного человека.
— Ничего, что на одного человека, — сказала Грунина мать. — Я уже в сельсовет ходила, а оттуда в район звонила. А там сказали, что можно одного ребёнка взять, это такой дом, куда с детьми пускают. Так что, Арина Захаровна, можешь Груню с собой взять. И ей радость, и тебе хорошо: с любимой внучкой поедешь.
    Бабушка помолчала, подумала. А потом сказала:
— Спасибо за хлопоты. Там видно будет, когда срок подойдёт.
— Да ведь через неделю ехать!
— Вот через неделю и решим.
    А Груня запрыгала, заскакала по горнице.
— Я с бабушкой к синему морю поеду! Я к синему морю поеду! А ты, Ванюшка, будешь дома сидеть!
    Ваня стоял и молчал. Как хотелось с бабушкой поехать! Прямо до слёз. Но что ж поделаешь! Ведь Груня у бабушки любимая внучка, она и поедет. А ему-то как без бабушки будет скучно! Полетели деньки один за другим. Ваня часто прибегал к бабушке, ходил с ней на пастбище, слушал сказки про коровушек. А сам становился всё скучней, всё задумчивей.
— Ты о чём запечалился, Ваня? — спросила бабушка.
— Да вот уезжаешь ты.
— Уеду и скоро назад приеду.
— Приедешь, когда осень настанет. Разве это скоро?
— А тебе, что же, без меня плохо, что ли?
— Хорошо. Только с тобой лучше. Я тебя, бабушка, ждать буду.
    Бабушка усмехнулась, покачала головой. И ничего на это не сказала.
    Вот и неделя пробежала. К бабушке ещё с утра пришли родные проводить её в дорогу. Грунина мать чемоданчик принесла.
— Вот, Арина Захаровна, тут Грунины вещички — платьица, ботиночки. Всё, что понадобится.
— А зачем, невестушка, всё это мне может понадобиться? — спросила бабушка.
— Да не тебе, Арина Захаровна, а Груне.
— Ну, если Груне, так и держите дома.
— Что такое?
    Грунина мать от удивления даже чемоданчик выпустила из рук.
— А как же Груня безо всего с тобой поедет?
— Но кто же тебе сказал, невестушка, что она со мной поедет? Разве я это говорила?
— Ну как же, бабушка, — закричала Груня. — Ведь я твоя любимая внучка! Кто же тогда с тобой поедет, если не я?
— А вот он поедет, — сказала бабушка и кивнула Ване: — Собирайся, Ванюша, твои сборы недолги.
    Ваня от радости еле перевёл дух.
— Бабушка, я? К синему морю? Да что мне собираться, я и в одних трусиках могу!
    Бабушка посмотрела на всех, покачала головой.
— Ну чего же вы так удивились? Груня про меня и не вспомнит. А Ванюшка обо мне будет скучать. Вот и пусть едет, хоть в одних трусиках. Там жарко.